У меня нет слов. Просто нет. Это было настолько круто, насколько вообще может быть. Первый раз меня отпустили куда-то. И этим куда-то стал концерт Стрыкало в "16 тонн". Как-то я вот не фанатела от него, но пойти хотелось. И я не пожалела. Драйва, стооолько драйва. И как он выкладывался. Я хочу еще и еще, меня до сих пор не отпускает. Я половину 1.5 часового концерта просто прыгала. У меня ломит все тело, болят отдавленные ноги, но таааааак пофиг. Это был просто замечательный вечер.
P.S. кудрявая баба с распущенными волосами, я найду тебя и постригу налысо.
Каждый раз откровенно добивает общение с человеком, с которым вы когда-то были чертовски близки, и, казалось, нашли родственную душу, а потом... вот как-то само по себе, общение сошло на нет. И вроде как тебе-то и хочется, дичайше хочется вернуться к тому, что было, и ты надеялся, что и будет, но... Буквально год назад вы делились абсолютно всем, строили какие-то идиотские планы на ближайшие несколько лет, и вроде как были безумно рады наличию друг у друга. Но сейчас ты как идиот пытаешься понять, что же такого произошло, что настолько родной тебе человек вдруг перестал о тебе вспоминать, забив даже на смс-ки. Черт побери, сколько было в тех смс-ках. Когда каждый день отправлялось по паре сотен сообщений с каждой стороны. А теперь, если ты вдруг получишь раз в месяц смс-ку - грустно улыбаешься, и, вроде бы, радуешься, но сразу вспоминаешь о том, сколько этих смс было раньше, а главное - сколько было В них. И снаружи ты весь из себя такой спокойный. немножко умиротворенный, вот только внутри какой-то безумец прыгает, рвет органы на клочки, орёт благим матом и рыдает в голос. Когда совсем уж накатывает - пишешь, а уж если получаешь ответ - считаешь за счастье. И тщетно пытаешься поддержать диалог, который просто прерывается с той стороны.
Я плачу кровавыми слезами. Читаю, и правда плачу. Это шикарно.
давайте трахаться почаще кричал на площади илья а люди шли не глядя мимо но каждый думал а давай
олег за всё берётся смело всё превращается в говно а если за говно берётся то просто тратит меньше сил
MOAR очешуительного бредаилья старается скорее уравновесить зло добром увидел парни бьют мальчишку красиво рядом станцевал
висит на сцене в первом акте бензопила ведро и ёж заинтригован станиславский боится выйти в туалет
вы так мне отказали в сексе как будто он у вас один как будто он у вас последний и просто кончится на мне
вчера зайдя ко мне без спроса разбив окно и выпив джин аркадий кончился как личность и начался как пидарас
геннадий был метафоричен когда он говорил пиздец то это значило какао или сегодня будет дождь
включаю плёнку задним ходом и всё стараюсь рассмотреть момент где мерзкая скотина опять становится тобой
я никогда не спал с мужчиной ну то есть нет конечно спал но просто спал вобще без секса ну то есть что считать за секс
семен задумался о жизни грустит и пъёт десятый день а николай веселый ходит все время думает про смерть
искусствоведов группа тихо восторженно глядит на холст и вдруг один седой и строгий отчетливо сказал говно
зарой меня под абрикосом я буду плакать и просить не зарывай меня не надо и ты тогда не зарывай
купил айфон а че с ним делать где кнопки чтобы нажимать и как мне позвонить сереге а вот и он звонит и че
олег не любит николая он так ему и говорит ты сука грязный извращенец я не люблю тебя прости
когда я стал половозрелый то женщин сразу поделил на тех которых недостоин и тех которых не хочу
ты рассказал мне просто правду а я ужасную хочу такую чтобы обосраться завыть забиться захрипеть
олегу голос из розетки позволил убивать людей олег включает телевизор запоминает имена
не так уж много мне и надо готовь еду стирай бельё не отвлекай когда я занят и никогда не умирай
исус спросил у николая чего ты хочешь человек проходит день неделя месяц а николай всё говорит
у анатолия из жопы растёт вторая пара рук он ею пользуется редко и лишь для помощи жене
любимый взял меня за локоть подвёл к окну и показал всё то чего я не увижу вовеки если не заткнусь
как можно жить совсем без хлеба и с непомытою плитой спросил андрей и сразу умер по крайней мере для меня
семён успел на электричку и там ему сломали нос и он сидит понять не может так он везучий или нет
хотел повеситься проснувшись но было очень лень вставать попробовал горизонтально не вышло просто так лежу
мне страшно прыгать с парашютом сказал инструктору олег всё хорошо олег не бойся сегодня прыгнешь без него
катился колобок по лесу пел песню он закрыв глаза а как с открытыми катиться когда ты катишься лицом
хочу любить и быть любимой сказал олег и замолчал молчал в ответ военный доктор молчал военный комиссар
быть можно дельным человеком и в офисе в пасьянс играть кататься взад вперед на стуле и ждать когда же шесть часов
кто не познал интимно женщин и кто тем более мужчин грядëт две тысячи двенадцать куда откладывать алë
сорокалетний буратино с надеждой едет на кавказ он одинок ему сказали там могут вырезать семью
ты слышишь арию пельменя он в закипающей воде поёт что раньше был холодным и чёрствым но пришла любовь
играть в халву довольно просто надев на голову мешок пугать соседей глупым видом и диким криком я халва
я познакомился на сайте с небритым толстым мужиком пришел на встречу там блондинка обмана полон этот мир
оксану сбил товарный поезд все кости ей переломал вот это бабы ощущенья а героин и секс ничто
я молча подаю окрошку ты улыбаешься в ответ похоже так и не заметив что я молчу не о тебе
вороне раз кусок лисицы послал какой то добрый бог и басня стала и короче и справедливее в разы
не всю людмилу любит игорь а лишь один её фрагмент однако взял женился сдуру на всей людмиле целиком
колян фамилию бубындя сменил на гауфзильберштольц и вдруг стал какать шоколадом все рады в шоке лишь отец
олег купил оксане стринги но шутки ради сам надел а через месяц в этих стрингах он целовал уже петра
сходила лошадью оксана затем олег сходил слоном потом пришел гросмейстер крамник просил фигуры не глотать
ежа пугали голой жопой в лесу олег и николай еж напугался тут на жопу пришел позырить и медведь
не взяли дусю в балерины на сальсу в шестовой стриптиз теперь назло всем этим гадам она хуярит нижний брейк
когда комарикам рвешь крылья то ты убийца живодер а как стараешся приклеить то ты еще и долбоеб
когда захочется чего то вот так что вынь прям да положь я сразу так и поступаю я вынимаю и кладу зашёл в метро на эскалатор народу куча хрен пройдёшь толкнуть бы верхнего с разбегу люблю я с детства домино
под куполом висит пять негров их нео лупит кочергой твердит что просто фильм снимаем и ни при чем тут куклус клан
занюхав полбалона акса сантехник вася возмущен в рекламе падают красотки а на него какой то чёрт
Если взять пару Дэвидов Боуи и поставить одного Дэвида Боуи на другого Дэвида Боуи, а затем приделать еще по одному Дэвиду Боуи к кистям рук верхнего из первых двух Дэвидов Боуи и нарядить это существо в грязный купальный халат, получится образ, великолепно отражающий не то чтобы реальную внешность Джона Уотсона, но общее впечатление от этой самой внешности.
— Я расскажу тебе одну историю, — сказал Артур. — Хорошо. Они нашли клочок травы, относительно не занятый лежащими буквально вповалку парочками, сели и стали смотреть на потрясающих уток и воду под потрясающими утками, которая зыбилась, освещенная низкими лучами солнца. — Историю, — прижимая к себе руку Артура, повторила Фенчерч. — Чтобы ты представляла себе, какие со мной происходят истории. Это истинная правда. — Знаешь, иногда люди рассказывают истории, которые будто бы приключились с лучшей подругой жены их двоюродного брата, но на самом деле эти истории, вероятно, чистой воды вранье. — Ну, это почти такая же история, только она произошла в действительности, и я знаю, что она произошла в действительности, потому что она произошла со мной. читать дальше— Как история с лотерейным билетом. Артур усмехнулся. — Да. Я спешил на поезд, — продолжал он. — Приехал на вокзал… — Я тебе рассказывала, — перебила его Фенчерч, — что случилось на вокзале с моими родителями? — Да, — ответил Артур. — Это просто проверка. Артур взглянул на часы. — Наверно, пора возвращаться, — проговорил он. — Расскажи мне эту историю, — твердо сказала Фенчерч. — Ты приехал на вокзал. — Я приехал на двадцать минут раньше. Я перепугал, когда отходит поезд. А может быть, — прибавил он после секундного раздумья, — Британская сеть железных дорог перепутала, когда отходит поезд! Раньше мне это не приходило в голову. — Давай дальше, — засмеялась Фенчерч. — Итак, я купил газету с кроссвордом и пошел в буфет выпить чашку кофе. — Ты разгадываешь кроссворды? — Да. — В какой газете? — Обычно в «Гардиан». — Мне кажется, в «Гардиан» слишком заумные. Я предпочитаю «Таймс». Ты его разгадал? — Что? — Кроссворд в «Гардиан»? — Я даже не успел взглянуть на него, — сказал Артур. — Я пошел в буфет, чтобы взять кофе. — Ну хорошо, бери кофе. — Я и взял, — подтвердил Артур. — Я также купил печенье. — Какое? — «К чаю». — Неплохо. — Мне оно тоже нравится. Взял все это, отошел от стойки и сел за столик. И не спрашивай меня, какой был столик, потому что это было не вчера и я уже забыл. Кажется, круглый. — Хорошо. — Значит, расположение такое. Я сижу за столом. Слева газета. Справа чашка кофе, посреди стола пачка печенья. — Прямо-таки вижу ее своими глазами. — Чего или, вернее, кого ты не видишь, потому что я еще о нем не упомянул, так это типа, который тоже сидит за столом, — сказал Артур. — Он сидит напротив меня. — Как он выглядит? — В высшей степени обыкновенно. Портфель. Деловой костюм. Судя по его виду, он был неспособен сделать что-то странное. — Ага. Я таких знаю. Ну и что он сделал? — Он сделал вот что: перегнулся через стол, взял пачку печенья, разорвал, вытащил одно и… — Что? — Съел. — Что? — Он его съел. Фенчерч в изумлении смотрела на Артура. — Как же ты поступил? — При данных обстоятельствах я поступил так, как поступил бы любой англичанин, у которого в жилах кровь, а не вода. Я был вынужден посмотреть на это сквозь пальцы, — ответил Артур. — Что? Почему? — Ну, мы ведь к таким ситуациям не подготовлены. Я порылся у себя в душе и обнаружил, что ни воспитание, ни личный опыт, ни даже первобытные инстинкты не подсказывают мне, как я должен поступить, если некто, сидящий прямо передо мной, тихо-мирно крадет у меня одно печенье. — Но ты мог… — Фенчерч подумала. — Знаешь, я тоже не уверена, что бы я сделала. Ну и что дальше? — Я в негодовании уставился в кроссворд, — сказал Артур. — Не мог отгадать ни одного слова, глотнул кофе — он был слишком горячий, так что делать было нечего. Я взял себя в руки. Потом взял печенье, очень стараясь не заметить, что пачка каким-то чудодейственным образом оказалась вскрытой… — Значит, ты не сдаешься и занимаешь твердую позицию. — Я борюсь по-своему. Я съедаю печенье. Я ем его очень медленно, так, чтобы бросалось в глаза и он видел, что я делаю. Когда я ем печенье, — сказал Артур, — я ем его, как надо. — И что он сделал? — Взял еще одно. Честно, так и было. Он взял еще одно печенье и съел его. Чистая правда. Как то, что мы сидим на земле. Фенчерч заерзала в каком-то непонятном смущении. — Сложность состояла в том, — продолжал Артур, — что в первый раз я промолчал, а во второй начать разговор было еще труднее. Ну что я должен был сказать? «Извините меня… я не мог не заметить, э-э…» Не получается. И я сделал вид, что не замечаю, пожалуй, еще старательнее, чем раньше. — Ну знаешь… — Я снова вперил глаза в кроссворд и по-прежнему не мог сдвинуться с места, но при этом частично проявил ту силу британского духа, которую Генрих V выказал в день Святого Криспина… — И что дальше? — Я вновь пошел напролом. Я взял второе печенье, — сказал Артур. — И на секунду мы встретились взглядом. — Вот так? — Да, то есть нет, не совсем так. Но наши взгляды скрестились. Всего на секунду. И тут же мы оба отвернулись. Но я тебя уверяю, что в воздухе пробежала искра. Над нашим столиком образовался очаг напряженности. Примерно в это самое время. — Еще бы. — Так мы съели всю пачку. Он, я, он, я… — Всю пачку? — Ну в ней было всего восемь штук, но в те минуты мне казалось, что прошла целая жизнь. Наверно, гладиаторам на арене и то было легче. — Гладиаторы сражались на солнцепеке, — сказала Фенчерч. — Физически они страдали больше. — Тем не менее. Ну ладно. Когда останки погубленной пачки валялись между нами, этот тип, сделав свое гнусное дело, наконец поднялся и ушел. Разумеется, я вздохнул с облегчением. До моего поезда оставалось несколько минут, и я допил кофе, встал, взял газету, и под ней… — Ну же? — Лежала моя пачка печенья. — Что? — переспросила Фенчерч. — Что-о? От изумления она раскрыла рот и с хохотом откинулась на траву. Потом снова села. — Ах ты мой глупенький, — выкрикнула она сквозь смех, — ну просто караул, совсем ничего не смыслишь
Ооох, залезла в асечку, перетереть что-то с одним из одноклассников. Поняла, что на весь класс только один адекватный няша, адын - мой лучший друг, а остальные - ушлепки. Вот. Любая попытка диалога вызывает у меня баттхерт. -Сереж, дмали о том, чтобы заказать автобус. -А я думал про лимузин))).
БЛЯТЬ! У меня разрыв всех отверстий, каких только можно.
Я доползла-таки до почты. Закупилась марками и конвертами. Сейчас предстоит долгая и смищная эпопея с попытками понять, кому и на какой конверт сколько марок клеить, и какой у конвертов вес, блин.
Кстати. Письмеца от меня никто не хочет? *ожидается 0 комментариев*
Здравствуй, Малыш. Все нормально. Живу на крыше. Я все такой. По-прежнему вздорный. Рыжий. В меру упитан. В полном расцвете лет. Да, не летаю. В общем и целом – не с кем. И не считаю небо занятьем детским. Ты-то хоть помнишь? Нет, ты не помнишь. Нет.
Кристера видел. Спился. Весьма уныло Выглядит на панели твоя Гунилла. А про тебя я в курсе из новостей. Стал депутатом в риксдаге ты или где там? Сто дураков внимают твоим советам. Ты не пустил на крышу своих детей.
Тихо кругом. И пусто. Ну, разве кошка Черная промелькнет в слуховом окошке, С улицы донесется неясный вздор. Я, не меняя, переодену гетры. Все как обычно. Осень. Дожди и ветры. Лень есть варенье и проверять мотор.
Я не летаю. Я не могу с другими. Кстати… Ты и не знал – у меня есть имя… И не узнаешь. Но, подводя итог, Я не виню тебя. Все мне вполне понятно. Капли из низкой тучи еще бодрят, но… Просто, Малыш, ты вырос… А я не смог.
На мокром асфальте тени деревьев танцуют в бешеном ритме LA DANSE MACABRE. Умирающий гранж отзывается эхом, пульсируя рваными стонами. Несмелый штрих на пустом листе, готовом быть смятым в комок. Можно бы было сказать про кенийский рассвет, но черт побери он вечно молод. А этим путь заказан.
Безумно хочется кушать. Потому что же ж блин не судьба мне была похомячить во время обсуждения судьбы проекта в Атриуме *ололо белый шум* Поэтому времени без 20-ти десять, а я мечтаю о ЗАВТРАКЕ. Слоупок такой слоупок. ЖРАТ ЖРАТ ЖРАТ ЖРАТ мать оккупировала кухню, хотя все равно там нечего есть, в магазин меня не пускает, и на дом заказать ничего не разрешает. Ну это фэйл, скажу я вам.